Ежегодное представление в Госдуме Банком России основных направлений единой государственной денежно-кредитной политики на очередную трёхлетку напоминает день сурка. ЦБ демонстрирует свои способности в укрощении инфляции, сулит переход к устойчивому экономическому росту, «единороссы» одобрительно поддакивают, парламентская оппозиция требует от финансового мегарегулятора обеспечить доступность длинных кредитов для производства и остановить утечку капиталов. И так по кругу.

Нынешний год, несмотря на экстремальные условия, в которых оказалась наша страна, не стал исключением. 15 ноября всё повторилось сначала. Председатель Банка России Эльвира Набиуллина в своём докладе «Об основных направлениях единой государственной денежно-кредитной политики на 2023 год и период 2024 и 2025 годов» поделилась планами борьбы с инфляцией, которая с нынешних 12,5% должна, по прогнозу ЦБ, в 2023 году опуститься до 5—7%, а в 2024-м вернуться к реперной точке 4%. И, кажется, ничто не способно изменить этот многолетний бег трусцой: ни потеря половины наших золотовалютных резервов, ни война. «Цели и принципы нашей денежно-кредитной политики останутся прежними», — заявила госпожа Набиуллина.

По прогнозу ЦБ, российская экономика снизится в этом году на 3—3,5%, в последующие два года темпы роста ВВП стабилизируются где-то на уровне 1,5—2,5%. Ключевая ставка составит 6,5—8,5% в следующем году, 6—7% — в 2024 году и 5—6% — в 2025-м. Это по базовому прогнозу. Но ЦБ традиционно предложил три варианта развития ситуации. Два других прогноза, названных «ускоренная адаптация» и «глобальный кризис», соответствуют оптимистичному взгляду на перспективу и пессимистичному. В последнем случае может произойти спад, сопоставимый с 2008—2009 годами, и многие депутаты склоняются к тому, что именно кризисный сценарий более вероятен.

Эльвира Набиуллина не отрицает: «Есть стратегически важные направления, которые должны сейчас развиваться ускоренными темпами и требуют больших финансовых ресурсов, — и заверила: — Банк России готов будет применять стимулирующее регулирование к банкам, чтобы кредитование таких проектов набирало обороты».

Первый заместитель председателя комитета Госдумы по экономической политике Николай Арефьев поинтересовался, где промышленность возьмёт деньги. Ключевая ставка выше рентабельности не позволяет предприятиям накапливать собственные средства, кредиты под 15—20% лишь увеличивают их закредитованность, долгосрочного кредитования нет вообще, зарубежные кредиты нельзя взять из-за санкций. Долговые обязательства перед зарубежными банками составляют 436 миллиардов долларов. «Бюджетные инвестиции меньше объёмов текущего года и направлены мимо предприятий. Как в такой ситуации можно осуществлять политику импортозамещения и построить хотя бы тысячу заводов и фабрик для того, чтобы заместить импорт?» — спросил депутат.

В ответ глава ЦБ включила заезженную пластинку: «Мы поэтому говорим много о низкой предсказуемой инфляции, потому что именно на этой базе снижаются ставки по кредитам и растёт кредитование». К сожалению, от этих разговоров ни новые предприятия не появляются, ни товаров отечественного производства не прибавляется. Для увеличения кредитования Центробанк намерен различными способами стимулировать банки. И вообще, с позиции ЦБ — всё хорошо: «Мы выходим по темпам роста кредитования на 12,5%, в 2021 году было 11,7%». Однако парламентарии указали на то, что высокая ключевая ставка не позволяет предприятиям развиваться, а лишь удерживает их на плаву. Искусственно создаваемый Центробанком денежный голод хуже западных санкций, считают некоторые депутаты, при этом финансовый мегарегулятор не несёт никакой ответственности за последствия своей политики для экономики, за её жалкое состояние.

Председатель комитета Госдумы по вопросам собственности, земельным и имущественным отношениям Сергей Гаврилов внёс дельные предложения: смягчить регуляторные требования к капиталу банков и рассмотреть возможность рефинансирования банков под задачи целевого долгосрочного дешёвого кредитования инвестиционных проектов с жёсткими критериями, в том числе через расширение инструментария ломбардного списка, что позволит, по его мнению, серьёзно увеличить в краткосрочной перспективе объём кредитного предложения для целей инвестиционного развития страны и технологической независимости.

Выступивший от фракции КПРФ первый заместитель председателя комитета Госдумы по финансовому рынку Вадим Кумин полагает, что Центральному банку удалось в марте этого года погасить панику вкладчиков, когда существовала реальная опасность повторения массового снятия банковских вкладов, как было в 1998 году. Впервые за долгие годы ЦБ решился на временный запрет вывоза капитала из страны. Это произошло впервые с 1998 года, когда аналогичные меры предприняло правительство Примакова—Маслюкова—Геращенко. «Мы давно это предлагали, но эта мера должна быть постоянной», — подчеркнул Вадим Кумин.

Так живут, по его словам, Вьетнам, Китай на протяжении всего нового времени после развала СССР. В результате китайский юань стал резервной валютой, а Вьетнам показывает стабильное финансово-экономическое положение и сильнейший экономический рост. Контроль за капиталом позволит решить вопрос монетизации экономики, которая является отражением доверия к национальной валюте, продолжил депутат. Монетизация экономики России выросла в этом году на 26%, но по-прежнему остаётся намного ниже, чем в тех же Китае и Вьетнаме. Если не получается свободно управлять движением капитала, как это делают развитые страны, то нужно вооружиться кнутом, как Китай и Вьетнам, чтобы пресекать вывоз капитала. Когда началась специальная военная операция, в Китае запретили компаниям получать выручку на зарубежные счета. А в России после недолгого запрета уже в июне эти ограничения были сняты.

Кумин проиллюстрировал состояние нашей экономики исторической справкой. Объём капитальных вложений в основные фонды в 1929 году в СССР составлял 7,6 миллиарда рублей, в 1940-м — 43,2 миллиарда рублей, в 1954-м — 140 миллиардов рублей (это фактически объём сделанных инвестиций), в 1970 году — 35,7% ВВП, в 1989-м, когда всё рушилось, — 22,6% ВВП. В современной России: 1997 год — 12,8% ВВП, с 2014 по 2022-й — 21—23% ВВП.

Надо потребовать от минфина сделать механизм безотзывных госгарантий, считает В. Кумин. Российская экономика недофинансирована, и за это в ответе правящая партия, принимающая бюджет, заключил парламентарий.

Татьяна Офицерова

"Правда", №128, 17 ноября 2022 года