Из интервью, данного шведскому телевидению.

Председатель Государственного совета Республики Куба Фидель Кастро посетил восточные районы страны, в которых произошли события, породившие революцию. Во время посещения бывшей казармы Монкада, пляжа Колорадо, горных районов Пик Туркино и Ла-Плата Фидель вел продолжительную беседу с сопровождающими его шведскими журналистами, заснявшими рассказ для шведского телевидения.

Казарма Монкада

Мы выбрали место, ибо должны были найти базу для сосредоточения наших людей в ожидании штурма казармы Монкада… Сняв дом, мы должны были что-то придумать, чтобы замаскировать наши действия. Мы решили имитировать организацию птицеводческого хозяйства, поэтому вы видите здесь некоторые из этих навесов, похожие на павильоны для клеток с птицей, но в действительности они предназначались для того, чтобы скрыть автомобили. За несколько месяцев до штурма мы сняли этот дом. Дополнительно были проведены другие приготовления под видом организации птицеводческой фермы.

Этот дом в первую очередь служил для складирования оружия, а потом – для сосредоточения людей. Приготовление к штурму необходимо было проводить время в подпольных условиях… Даже у крестьянина, который жил в доме напротив и с которым мы подружились, не возникло никаких подозрений о том, что наш дом хранит революционные намерения. Был еще один товарищ из движения, который жил в Сантьяго-де-Куба, – единственный человек из Сантьяго-де-Куба, поскольку мы не хотели привлекать людей из Сантьяго, чтобы уменьшить риск неосторожных комментариев. Поэтому в Сантьяго у нас был всего один человек, который помог снять этот дом; потом сюда приехал один из руководителей движения и поселился здесь…

Проводить здесь обучение было нельзя, слишком рискованно…

Было очень трудно, реально трудно, ибо в те времена деятельность революционеров не носила организованный характер, у них не было военного опыта.

Журналист: Но у движения «26 июля» этот опыт был.

Фидель: Как вам сказать, мы… В тот период многие создавали свои организации. Наша группа, я считаю, сумела привлечь большее количество бойцов, чем все остальные организации. Кроме того, действия группы держались в полном секрете, и не только благодаря качеству наших людей, но и вследствие метода ее организации. Организация была разделена на ячейки, не имеющие между собой никакой связи. Руководящая группа состояла из очень надежных людей, и соблюдались все правила конспирации. Дело в том, что в то время было много революционно настроенных людей, которые не отличались сдержанностью в разговорах. В то время становились известными почти все действия, предпринятые против Батисты.

Журналист: И импорт оружия, производившийся группой Прио 2, и все что делалось…

Фидель: Да. Потому что у группы Прио были деньги, у нас их не было, у них было оружие, у нас – нет… Вообще-то мы попытались достать некоторое количество. Для этого мы внедрили наших людей в их организации. 360 членов нашей организации работали внутри их группировки с тем, чтобы попытаться завладеть оружием. Однако наш план оказался слишком амбициозным: в какой-то момент они начали подозревать наших людей…

Журналист: Помимо подготовленных кадров, организация была весьма обширной?

Фидель: Она не была столь многочисленной, она была небольшой, хотя и основывалась на оппозиции и ненависти к режиму Батисты. Но число членов организации – сплоченных и обученных – достигло 1200 человек, так как оппозиция по отношению к правительству Батисты была достаточно распространенной. Многие из них происходили из ортодоксальной партии, многие являлись участниками штурма Монкады, но это были люди из самых бедных слоев населения; наша организация держалась в стороне от тех политических партий. Я выбирал людей главным образом из бедных слоев населения…

Где-то здесь сохранился колодец, куда складывалось оружие, которое мы покупали в оружейных магазинах, главным образом это были охотничьи ружья: винтовки 22-го калибра, ружья для охоты на уток и голубей. Это было далеко не безопасное оружие, поскольку мы купили большое количество автоматических ружей, но приобретенные к ним патроны предназначались для охоты не на уток, а на оленей и кабанов. То есть в действительности оружие было небезопасным.

Наши товарищи, у которых был свое охотничье удостоверение, переодевшись охотниками или респектабельными господами, покупали оружие в оружейных магазинах… Большая часть оружия прибыла в пятницу, накануне 26 июля, это была самая большая партия купленного оружия. Его привезли сюда на автобусах и поезде…

Журналист: Значит, у вас уже был разработан план создания партизанского отряда.

Фидель: У меня было два варианта. Во-первых – попытаться поднять народ на всеобщее восстание, направленное на свержение Батисты. В случае неудачи или в случае ответного удара Батисты с использованием превосходящих вооруженных сил и атаки на нас здесь, в Сантьяго-де-Куба, мы планировали уйти в горы, захватив оружие из казармы Монкада, и вести нерегулярные военные действия. Именно это мы и сделали три года спустя. Впоследствии та же стратегия, разработанная нами для штурма казармы Монкада, привела нас к победе, с той единственной разницей, что во второй раз мы не начали со штурма Монкады, мы начали с гор Сьерра-Маэстра. Мы развернули военные действия в горах Сьерра-Маэстра и в конечном счете, устранили Батисту, используя, в сущности, ту же стратегию.

Таким образом, стратегия Монкады стала в общих чертах стратегией, которой мы следовали впоследствии и посредством которой свергли Батисту. Но это произошло не в тот момент.

Однако я убежден, что, если бы нам удалось взять казарму и завладеть оружием, мы бы уже тогда начали войну против Батисты, мы бы смогли убрать его раньше…

Еще один факт: мы приобрели солдатскую форму через нашего человека из армии Батисты. Все 135 человек были одеты в армейскую форму. Фактор внезапности – оружие и солдатская форма – был решающим в операции.

Мы намеревались захватить у батистовской армии вторую по значению в стране военную крепость, наличный состав которой насчитывал более тысячи человек. И мы бы смогли сделать это. Даже сегодня я считаю, что план был не плохой, хороший был план.

Главной проблемой явилось следующее: в связи с карнавалами – мы планировали провести операцию во время карнавалов с тем, чтобы было легче мобилизовать наши силы, – именно в эти дни они удвоили охрану и установили пешие патрули вокруг полка. Положение окончательно осложняется, когда мы сталкиваемся с патрулем, совершающим внешний обход казармы и главной дороги, по которой двигались наши силы, в результате чего развязывается бой за пределами казармы. В противном случае нам удалось бы ее захватить.

Журналист: Сколько у вас было автомобилей?

Фидель: В сумме их было… Первыми выехали автомобили с людьми, которые должны были взять Гражданскую больницу, их было три. Затем выехали машины с людьми, которые должны были захватить здание Дворца правосудия, их было две, и, наконец, около 14 автомобилей находились под моим руководством. Для штурма казармы я располагал группой в количестве 90 человек.

Да, 35 автомобилей предназначались для взятия Гражданской больницы и здания Дворца правосудия с тем, чтобы окружить казарму.

Журналист: Команданте, какая задача была поручена вашему брату Раулю?

Фидель: Рауль должен был захватить Гражданскую больницу, нет – здание Дворца Правосудия города Сантьяго-де-Куба, примыкавшего к казарме. Гражданскую больницу должен был захватить Абель. Дело в том, что руководителям, Абелю в частности, как второму руководителю движения, я поручил взятие Гражданской больницы. Понятно, почему? С тем, чтобы группа не осталась без руководства в случае моей смерти во время штурма казармы. Рауль руководил захватом здания Дворца правосудия. Мы должны были захватить окружающие казарму здания одновременно с ее штурмом.

Как можно себе представить, двигаясь по этой дороге, мы были напряжены, но настроены весьма решительно. Мы совершенно не сомневались в успехе. Самое трудное до этого момента – организовать и обучить людей, приобрести оружие и подготовить штурм – было сделано.

(Продолжая рассказ, Фидель вместе с журналистами подъезжают к казарме Монкада.)

Теперь я расскажу вам, где происходит переломный момент. Он наступает в этом месте. Объясню, почему. Потому, что пеший патруль приближался к нам в этом направлении, и вот здесь мы с ним встретились, в то время как машина с группой захвата главных ворот опередила нас метров на сто, и пост был разоружен. Однако патруль, заметивший первый проехавший автомобиль, увидел, что наши люди разоружают пост, и изготовился к бою.

(На ферме Сибоней, где 25 лет назад расквартировались штурмовавшие казарму Монкада, Фидель отвечает на вопросы журналистов.)

…Патруль находился с этой стороны нашей машины, и я вытащил пистолет, чтобы задержать его. Но в этот момент тот увидел, что мы остановились рядом, попытался выстрелить, и я направил на него машину тараном. Это произошло где-то здесь. Патрулирующий укрылся вон там, а я вышел из машины… До этого момента я должен был выполнять одновременно три движения: с этим вот здесь, руль – здесь, пистолет – в руке. Когда наша машина остановилась, все остальные, следующие за нами, подумав, что мы уже прибыли в казарму, вышли из машин и бросились в соседние здания. Мне пришлось выйти из машины, чтобы их остановить и продолжить атаку, но на это ушло пять-шесть минут. Когда мы вновь двинулись, один из автомобилей дал задний ход и натолкнулся на нашу машину. В итоге бой начал разворачиваться не внутри казармы, как было запланировано, а за пределами ее территории…

Журналист: И в казарме поднимается тревога.

Фидель: Мобилизуется расквартированный здесь полк и организуется оборона, что препятствует… Патруль стал для нас неожиданностью, он был установлен в связи с карнавалом. А план в действительности… Сейчас объясню… Не знаю, удастся ли нам пройти вот здесь, в то время, мне кажется, деревьев здесь не было. Вот. Штурм начинался вон там.

Журналист: Там он и должен был начинаться.

Фидель: Там должны были разворачиваться все действия после захвата часовых. Однако в результате столкновения с патрулем я попытался во-первых, защитить людей, захвативших сторожевой пункт, и, во-вторых, разоружить патруль. Думаю, что, если бы другие автомобили проследовали мимо патруля, не обратив на него внимания, нам бы удалось захватить казарму.

… мы бы захватили их врасплох, поскольку они увидели бы вереницу автомобилей и не открыли бы стрельбу. Теперь я это понимаю, а в тот момент я пытался прикрыть людей, захвативших сторожевой пост, и нейтрализовать патруль. В итоге развязался бой за пределами казармы, и штурмующие, не знающие казармы, атаковали соседние здания. Мне пришлось реорганизовывать людей для главного штурма… Во время въезда в казарму происходит заминка, когда один из автомобилей сталкивается с моей машиной.

Журналист: Поскольку ваши люди в действительности не знали города Сантьяго.

Фидель: Они не знали города и должны были останавливаться, когда останавливался я. Однако в тот момент, увидев, что патруль собирается открыть огонь по нашим людям в казарме, я попытался прикрыть их и захватить патруль. Заметив нас, патруль изготовился к бою, я повел на него… И в этот момент началась перестрелка, но за пределами казармы.

Этот инцидент оказался самым серьезным. В противном случае нам бы удалось захватить казарму, так как для них наше появление стало полной неожиданностью… Если бы сегодня потребовалось разработать план, мы составили бы примерно такой же с учетом имеющегося теперь у нас опыта. План был хорошим. Но в силу препятствия, возникшего по чистой случайности, он потерпел полную неудачу…

Журналист: С другой стороны, карнавалы являлись благоприятным фактором.

Фидель: Это было нам на руку, так как позволяло передвигаться, не вызывая подозрений. То есть карнавал нам благоприятствовал, но, с другой стороны, они установили дополнительные патрули, с одним из которых мы и столкнулись здесь, в 80 м от въезда в казарму. В противном случае нам бы удалось въехать в казарму и взять ее штурмом. Кроме того, мы были переодеты солдатами. Захватив сторожевой пункт, наши люди там закрепились, но часовые успели включить сигнал боевой тревоги, и расквартированный там полк мобилизовался; иначе нам бы удалось ворваться в казарму и арестовать спящих солдат, так как здание Дворца правосудия и все окружающие казарму здания уже были захвачены. Нам оставалось захватить эту часть, и мы оказались бы у них во дворе. Конечно же, это превратилось бы в настоящее побоище, что продемонстрировало наше столкновение с патрулем, когда открылась яростная, очень напряженная перестрелка… Думаю, наши люди, не имеющие строгой дисциплины в ведении огня, начали бы стрелять, прибыв на место, и штурм превратился бы в настоящее побоище. Я не сомневаюсь в этом.

Журналист: Теперь в этой казарме размещается школа? Видно пионеров…

Фидель: Да, школа. Мы убрали наружные стены и тому подобное. Некоторые критикуют нас за это, мол, было бы лучше сохранить казарму в качестве исторического места. Но в первые годы революции у нас было мало школ, мы не думали об истории, поэтому снесли стены и разместили здесь школу… Здесь создан небольшой музей. Может, в будущем стоит восстановить стены и всю казарму в ее первоначальном виде.

Журналист: Команданте, как я вам уже говорил, прежде чем перейти к беседе на более общие политические темы, хотелось бы остановиться на другом аспекте. Темой, весьма заинтересовавшей всех тех, кто хоть немного знаком с историей Кубы, явился процесс вашей изоляции после провала штурма казармы Монкада и трагической гибели многих ваших товарищей. Это был тяжелым поражением… Как вам удалось, находясь в изоляции, в изоляционной камере, не пасть духом, не отойти от борьбы; как вам удалось продолжать мыслить, подготовить речь «История меня оправдает», разработать политический документ, ставший основой для программы революции и продолжения борьбы?

Фидель: В действительности мы работали на победу, а не на поражение, но потерпели очень серьезную неудачу, которая стоила жизни многим товарищам. Если до штурма Монкады я чувствовал свою обязанность перед страной, после него я понял, что моя ответственность возросла. Я считаю, что, учитывая наши намерения, наши цели, я не мог поступить иначе, я должен был действовать более решительно, с более высоким боевым духом. Никто не мог знать, чем все это закончится. Мы даже не знали, ждет ли нас расстрел. Однако, как бы то ни было, мы должны были бороться за наши идеи, за нашу правду. Можно сказать, что подобные обстоятельства мотивируют человека на гораздо большее, чем нормальная обстановка, именно в сложных ситуациях человек находит силы, чтобы противостоять трудностям. Но самым существенным для нас являлось то, что мы были абсолютно уверены в нашей правоте. Эта уверенность давала нам силы для того, чтобы противостоять трудным испытаниям, пополнять знания, разъяснить народу цели нашей борьбы, противостоять клеветнической кампании правительства и создавать условия для того, чтобы в случае, если нашему поколению не удастся выполнить поставленные задачи, это могло бы осуществить следующее поколение. То есть – посеять семя и служить примером, ставшим уже не моим личным примером, но примером всех товарищей, сложивших головы в борьбе. Нашим долгом являлось приложить все усилия, чтобы их самопожертвование не оказалось напрасным.

Журналист: Команданте, в столь нелегкий момент вас вдохновляли идеи Марти, не так ли?

Фидель: В сущности, идеи Марти, исторические традиции нашей Родины – традиции упорной борьбы за независимость, героические традиции оказали огромное влияние на всех нас, на все наше поколение. В тот момент на меня влияли – и влияют до сих пор – две вещи: история нашей Родины, ее традиции, идеи Марти – с одной стороны и с другой – идеи марксизма-ленинизма, которыми мы прониклись еще будучи студентами.

Мы всегда находились под таким двойным влиянием идей прогрессивного кубинского движения, кубинского революционного движения, идей Марти и идей марксизма-ленинизма. В истории нашей страны эти идеи неразделимы. В свое время Марти выполнил поставленную перед ним задачу: он стал представителем наиболее революционного мышления той эпохи. Можно сказать, что неразрывная связь его патриотических, революционных идей с самыми современными революционными идеями, идеями марксизма-ленинизма, явилась элементом, оказавшим на нас наибольшее влияние, в сущности, она явилась вдохновившим нас фактором. По-другому и быть не могло, поскольку в таких странах, как Куба, национальное и социальное освобождение тесно связаны.

Марти представлял передовые идеи нашего общества, нашего народа в борьбе за национальное освобождение. Маркс, Энгельс и Ленин представляли революционные идеи в борьбе за социальную революцию. На нашей Родине национальное освобождение и социальная революция объединились под единым знаменем борьбы нашего поколения.

2.12.1977 год

Santiago de Cuba

"Советская Россия", №82 от 27 июля 2023 года