Украинские события сегодня заслонили от большинства дела внутрироссийские. Но осенью нас – если не будет новых форс-мажоров – ждет очередной «единый день голосования», к которому партия власти продолжает готовиться. И стремится максимально затруднить работу оппозиции.

14 марта президент России подписал принятый Госдумой во втором чтении закон о введении единых правил проведения в России дистанционного электронного голосования (ДЭГ). Попробуем разобраться, в чем суть электронного голосования в российском варианте и почему оно не может обеспечить реального волеизъявления избирателей.

Наш собеседник – Александр Исавнин. Он входит в состав технической рабочей группы при общественной палате города Москвы, которая была создана по инициативе главного редактора радио «Эхо Москвы» (ныне закрытого) Алексея Венедиктова. Судя по всему, этот «системный либерал», заместитель председателя общественной палаты столицы, в данной ситуации был связующим звеном между мэрией и оппозиционной общественностью, и в его миссию входило придание электронному голосованию видимости законности.

На выборах в Госдуму ДЭГ применялось в 7 регионах – городах Москве и Севастополе, а также в Курской, Мурманской, Нижегородской, Ростовской и Ярославской областях. И если в шести регионах им воспользовалось не так много избирателей и результаты его кардинально не отличались от обычного, «бумажного», голосования, то в столице итоги ДЭГ оказались совершенно иными и в большинстве округов привели к победе кандидатов, связанных с действующей властью, в то время как на обычных участках победили кандидаты от оппозиции, прежде всего от КПРФ. При этом в Москве применялась своя, отличающаяся от федеральной, система электронного голосования.

Отметим, что введение электронного голосования – не единственная мера, направленная против оппозиции и честных выборов. Так, в ряде регионов меняется соотношение между депутатами, избранными по партийным спискам и по одномандатным округам: первых становится меньше, вторых – больше. Хотя инициаторы этих поправок прикрываются благовидным предлогом, что одномандатник «ближе к народу», на деле это дает преимущество именно партии власти, потому что в округах значительную роль играет не идеология, а финансовые ресурсы.

А на муниципальном уровне, например, во многих районах города Москвы, мы видим сокращение числа депутатов. Но это противоречит той же цели «приблизить депутатов к народу»: на одного депутата будет приходиться большее число избирателей, а это снизит его доступность для населения. Конечно, и это делается для того, чтобы лишить оппозицию рычагов влияния на местном уровне.

***

Но сначала – к истории вопроса. В состав рабочей группы по электронному голосованию, созданной в столице весной 2019 года, накануне выборов в Мосгордуму, были приглашены представители как парламентских, так и непарламентских партий.

— Партии в основном направили в группу дружественных им представителей IT, которые одновременно были специалистами в области избирательного законодательства, – поясняет Александр Исавнин. – Сам я состою в Пиратской партии, это, по сути, партия айтишников. Представители департамента информационных технологий (ДИТ) правительства Москвы представили нам план электронного голосования на основе системы «Активный гражданин», которая в народе получила название «Фиктивного гражданина». Чтобы сделать его якобы менее фиктивным, его перевели на технологию блокчейн. Это модный термин, который должен был в глазах обывателя обозначать что-то непонятное, но надежное и безопасное.

— А на самом деле таковым не является?

— Происходит подмена понятий. Все знают, что есть биткоин – цифровая криптовалюта, базирующаяся на блокчейне, которую невозможно подделать. И обыватель считает, что это электронное голосование будет таким же надежным и независимым. Но на самом деле этого не происходит. Небольшие косметические модификации в эту систему были внесены, но возможностей для нормального наблюдения всё равно не появилось. Поэтому и те выборы – в Мосгордуму – были подозрительными по результату.

Есть математический алгоритм, который при соблюдении некоторых условий позволяет организовывать тайное голосование – очень похожее на то, которое происходит у нас на обычных выборах. Одним из требований алгоритма, называемого «протокол двух агентств», является то, что одни люди должны проверять, что вы находитесь в списке избирателей, выдавать электронный аналог бюллетеня, а другие – считать голоса. Именно это дает гарантию соблюдения тайны вашего голоса.

Но проблема в том, что в системах электронного голосования, которые у нас применяют, этот «протокол двух агентств» не был реализован полностью. У нас и «выдачей бюллетеней», и подсчетом голосов занималось одно и то же агентство: департамент информационных технологий – в случае с Москвой и «Ростелеком» – в случае с федеральной системой.

Сейчас, после проведения более подробного исследования, даже того кусочка программного кода, который опубликован, достаточно, чтобы понять, что персонал департамента информационных технологий имеет возможность вмешиваться в выборы. Основное требование «протокола двух агентств» они реализовывать так и не стали.

Если московскую систему у нас пропагандирует Венедиктов, то для федеральной системы, начиная с ее появления в 2020 году, федеральная общественная палата завела своих карманных пропагандистов. Это так называемая Партия прямой демократии, их возглавлял тогда Вячеслав Макаров, который работал в Фонде эффективной политики, – а этот фонд сейчас почти в полном составе работает в администрации президента.

Они думали, что раз наша рабочая группа при общественной палате Москвы, то она такая же карманная, как они сами, и с нами можно говорить о чем угодно. Например, они проболтались о том, что администрация президента поставила задачу реализовать электронное голосование, чтобы управлять «электоральными султанатами». Чтобы, к примеру, не сам Кадыров себе рисовал 95%, а из центра бы ему их рисовали. И при этом они могли бы знать реальные результаты в этих регионах.

— В чем заключаются проблемы российских систем электронного голосования?

— Кто убеждается в том, что избиратели голосуют лично? Портал мэрии Москвы или портал Госуслуг. Электронная комиссия, в которую входят и представители КПРФ, просто сидит рядом и смотрит, как чьи-то фамилии раскрашиваются зеленым цветом. Кто включен в список избирателей, комиссия не могла убедиться, потому что она не видит прописку. Основная проблема в том, что в списке избирателей под электронное голосование могло появиться какое-то число людей, которые вообще не являются избирателями. Подсчет голосов тоже не является прозрачным для избирательной комиссии.

Отдельная история – это нарушение тайны голосования. В интернете вы оставляете следы – IP-адрес, тип устройства и всё остальное. Какой зашифрованный голос, с какого устройства был получен на финальном этапе голосования и с какого устройства происходила авторизация на Mos.ru – даже здесь можно провести сопоставление.

Причем у нас есть 100-процентное доказательство того, что на выборах применялся не тот код, который нам был представлен. Изначально планировалось, что переголосовать человек может до конца текущих суток. Потом решили, что переголосовать можно будет в течение суток с первого голосования. Но в опубликованном кусочке кода говорится, что вы голосуете именно до конца текущих суток, по первому варианту. Что еще там поменялось – мы не знаем.

Прошло голосование, члены избирательной комиссии от оппозиции, не признавшей результаты, подавали свое особое мнение. Потом пошли в суд. А суд сказал, по существу, примерно следующее: какое электронное голосование, какой блокчейн? Ничего этого не было. Есть бюллетени, есть протокол комиссии, и ваши претензии необоснованны. А то, что вы не имели возможности контролировать личность голосующих, правильность формирования списка и так далее, – это ваше дело.

Теперь непосредственно о результатах выборов. Вы знаете, что есть математик Сергей Шпилькин, который анализирует территориальное распределение голосов с точки зрения статистических аномалий. Здесь же, при электронном голосовании, так как они выполняли требование опубликовать итоговые голоса, они были опубликованы с меткой времени. Был сделан анализ распределения по времени голосования за тех или иных кандидатов. И вдруг выяснилось, что начали активно переголосовывать за провластных кандидатов в субботу вечером и с обеда в воскресенье.

— То есть якобы сначала человек голосует за кандидата от оппозиции, а потом передумывает и голосует за кандидата власти?

— И при этом вы не можете проверить, не было ли за вас проголосовано еще. Вы можете убедиться, что ваш голос попал в блокчейн, но вы не можете убедиться, что туда не попали другие голоса от вашего имени. И результаты выборов по Москве резко изменились. В других регионах была федеральная система, там не было переголосования. И там электронно голосовал существенно меньший процент.

Когда некоторые статистические моменты выплыли, Венедиктов организовал «группу сверки», чтобы айтишники убедились, что всё посчитано верно. Коммунисты мне предложили туда войти. Группа проанализировала некоторые факты и сказала: нам для более подробной проверки нужны данные, которые находятся у ДИТ Москвы, чтобы все вопросы были сняты. Но они в общественной палате опубликовали 30-страничный отчет, смысл которого сводился к тому, что мы пока ничего сказать не можем, нам нужны еще данные, и мы будем работать дальше. Но Венедиктов использовал его для истерики о том, что «они ничего не нашли». И это было в такой хамской форме, что коммунисты вышли из этой группы. Я формально не коммунист, поэтому я там остаюсь и продолжаю следить за происходящим в отношении ДЭГ.

— Наверняка у вас есть свои предложения, что делать с этим электронным голосованием, чтобы оно стало более прозрачным?

— Да, мы подготовили свой набор поправок к закону о ДЭГ, если уж этот закон будет принят. Мы аккуратно прошлись по закону, мы все аспекты, которые раскрыты для других видов голосования (например, досрочного или надомного), попытались раскрыть и для электронного, с учетом его специфики. Эти предложения были разосланы всем фракциям, и сейчас во втором чтении их внесли депутаты Синельщиков (КПРФ) и Нечаев («Новые люди»). Но эти поправки не были приняты.

Беседовал Павел ПЕТУХОВ

"Советская Россия", №27, 17 марта 2022 года